25 лет назад на пространстве доживавшего последние дни Советского Союза возникла новая межгосударственная структура - Содружество независимых государств. Противоречивой была история его создания, неоднозначным - пройденный за четверть века путь... Уроки, проблемы и перспективы Содружества анализирует первый заместитель председателя думского Комитета по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками, директор Института стран СНГ Константин Затулин

 

-Подобная постановка вопроса некорректна, поскольку принятый в Беловежье документ, напомню, так и назывался: Соглашение о соз­дании Содружества Независимых Государств. Провозглашение СНГ стало неотъемлемой частью дого­воренности о роспуске Советского Союза, ответственность за которую взяли на себя руководители трех славянских республик.

Другое дело, что с самого нача­ла это было лукавством, посколь­ку на развалинах единого государ­ства предлагалось создать некое страновое объединение, которому уже по определению не предна­значалось стать более сильным, эффективным и дееспособным. Но, учитывая царивший на тот момент хаос в головах, эффект от прова­лившегося августовского путча и, самое главное, слабость и неспо­собность союзного руководства противостоять сепаратистским те­чениям, распад Советского Союза состоялся. Люди были настолько дезориентированы Беловежским манифестом, что никто тогда не понял до конца, что же на самом деле произошло.

Леонид Кравчук, представляв­ший в Вискулях Украину, впослед­ствии признавался и мне в разго­воре, и потом в своих мемуарах, что для него идея образования СНГ стала своеобразной палочкой-вы­ручалочкой, поскольку в голом виде роспуск Советского Союза мог всколыхнуть население, в том числе и на Украине, где люди ожидали совершенно не того и не за то голосовали на референдуме весной 1991 года. Необходимо было увлечь их идеей, пусть ложной, создания более крепкого, современного ин­теграционного объединения на базе бывшего СССР. Схожая ситуация на­блюдалась и у нас: Беловежские со­глашения практически единогласно были ратифицированы Верховным Советом РСФСР, о чем сегодня так не любят вспоминать их яростные критики.

Это, безусловно, прежде всего, была декларация о намерениях. К созданию прочного союза она не привела, но способствовала смяг­чению перехода от жизни в рамках единого государства к раздельному существованию бывших союзных республик. Конечно, проблемы, на­копившиеся на тот момент на со­юзном пространстве, не могли быть разрешены одним лишь формаль­ным провозглашением независимо­сти. Напротив, сам такой акт подчас ускорял развитие конфликтных си­туаций - так произошло в Придне­стровье, Абхазии, Осетии, с новой силой разгорелся Нагорно-Карабах­ский конфликт, вспыхнувший еще в советские времена, одновременно разразилась гражданская война в Таджикистане. В Крыму, желавшем стать наравне с Украиной само­стоятельным участником нового союзного договора и на этом пути добившемся возвращения себе в 1991 году республиканского стату­са, до вооруженного конфликта не дошло. Но не дошло благодаря на­деждам - обманутым - русского большинства, что и в создаваемой новой реальности интересы Крыма не будут ущемлены.

 

- Конечно. Параллельно с кон­фликтами предпринимались по­пытки каким-то образом пере­осмыслить и переиначить суще­ствовавшие межреспубликанские связи, придать им новую форму. Эти попытки особенно усилились к 1993-1994 годам, когда эйфория обретенных суверенитетов начала проходить, а последствия распада Союза стали ощущаться острей. В Содружестве, в том числе на сам­митах, все более актуальной ста­новится тема интеграции. Однако война в Чечне, в которую вля­палось ельцинское руководство, свела на нет ожидания и возмож­ности более полной интеграции... Как раз тогда президент Назарбаев обнародовал идею создания Евра­зийского союза, который он рассматривал как форму неизбежного и необходимого интеграционного объединения при полном сохра­нении атрибутов независимости и суверенитета.

Содружество между тем посте­пенно превращалось и в конечном итоге превратилось в типовое объ­единение стран, сравнимое с Орга­низацией африканского единства или Организацией американских государств, но никак не Европей­ским союзом.

 

 

- Если говорить о сегодняшнем дне, то СНГ продолжает свое суще­ствование именно как объединение стран-соседей, выходцев из Совет­ского Союза на пространстве, с лег­кой руки Гумилева и Назарбаева, именуемом евразийским. С одной стороны, это объединение не нала­гает на государства-участники обя­зательств, которые они не готовы или не хотят на себя взять. С дру­гой - оно предоставляет удобную площадку для обсуждения возни­кающих разногласий и достижения договоренностей. То есть никому не мешает, а в ряде случаев оказывает­ся весьма полезно. В СНГ накоплена большая база многосторонних до­кументов, позволяющих сохранять и поддерживать это пространство и решать проблемы людей, начиная от признания дипломов о высшем образовании и кончая банком до­норской крови.

При этом всем понятно, что ис­токи СНГ - в советском прошлом и напрямую связаны с наследием СССР. Что для России участие в СНГ является важным и одновремен­но во многом символическим ак­том: Содружество не только нами, но и в мире рассматривается как сфера российских интересов. Со­ответственно, стремление нанести ущерб России, как правило, сопро­вождается критикой СНГ, его несо­вершенств и попытками выдернуть из СНГ отдельные страны (порой та­кие попытки реализуются). В случае с Грузией это удалось. Что касается Украины или Туркмении, эти стра­ны с самого начала воздерживались от полноформатного участия в Со­дружестве.
Претензии к СНГ по части эф­фективности носят, как правило, предвзятый характер. Сегодня как-то подзабылось, что в те же 90-е годы в пику СНГ и ОДКБ был запущен проект ГУУАМ - как альтерна­тива объединению постсоветского пространства с участием и вокруг России. Скоро выяснилось, что это эклектичное образование из искус­ственно собранных воедино Грузии, Узбекистана, Украины, Азербайджа­на и Молдовы не имеет потенциала для саморазвития. Даже на самми­ты свои они собирались то в Брюс­селе, то в Нью-Йорке. Идея не сра­ботала: противоречия между участ­никами, их слабо мотивированные связи между собой, как и нарочитое дистанцирование от России, а за­одно и от Беларуси с Казахстаном, сделали этот умозрительный союз чисто формальным. Энтузиазм по его поводу растаял, я даже затруд­няюсь сказать, существует ли он на сегодняшний день хотя бы юриди­чески.

Более серьезная попытка пере­кроить в своих интересах постсо­ветское пространство была пред­принята Евросоюзом, запустившим программу «Восточного партнер­ства», участникам которой в ка­честве главного приза посулили соглашение об ассоциации с ЕС. В настоящее время из шести стран «Восточного партнерства» такие со­глашения подписали Грузия и два участника СНГ - Украина и Мол­дова, причем Украине для этого по­требовалось пройти через государ­ственный переворот и развязать гражданскую войну. Молдова столь трагических последствий избежала, но ее ассоциация носит усеченный характер, не распространяясь на Приднестровье.

Пока ни в одной из стран-подписантов ощутимых выгод от ассоциации не наблюдается. Ини­циатива «Восточного партнерства», как и ранее ГУУАМ, преследует ту же цель: создать на постсоветском пространстве второй центр инте­грации - без России и в противовес России.

 

- Это происходило в первую очередь потому, что перестраива­лась на ходу российская экономи­ка. Для технологичной экономи­ки, завязанной на производство, на десятки и сотни поставщиков и смежников, сохранение общего пространства, наработанных коо­перационных связей очень важно. Сырьевая экономика острой не­обходимости в них не испытыва­ет. Когда главным для России стал экспорт нефти и газа, взаимодей­ствие с соседями, конечно, сохра­нило свою важность, особенно с теми, по чьей территории проходят нефте- и газопроводы. Но одновре­менно оно в определенной степени провоцировало проблемы, а подчас и конфликты, поскольку развитие интеграции подразумевает тамо­женные и ценовые преференции и объективно сталкивает интересы поставщика и потребителя.

В 90-е годы мы занимались тем, что разваливали свою экономику, все прочнее усаживаясь на нефтегазовую иглу. Это никак не создавало мотива­ции к более тесному сотрудничеству с партнерами по постсоветскому пространству. Добавьте сюда при­ватизацию что у нас, что у соседей, часто с иностранным участием, когда уцелевшие предприятия оказывались встроены новыми хозяевами в совер­шенно иные инвестиционные, произ­водственные и технологические це­почки. Собственных инвестиционных возможностей нам всегда не хватало, за новыми технологиями и мы, и на­ши соседи шли на Запад. Стимулов для сохранения старых и завязыва­ния новых кооперационных связей становилось все меньше.

 

Сегодня Россия представляет 80 процентов экономического потен­циала бывшего Советского Союза, что объективно предопределяет ее роль и место на постсоветском про­странстве. Соответственно, и болез­ни, которые сегодня поразили нашу экономику, не могут не перекиды­ваться на соседние страны, особенно строящие вместе с Россией единое экономическое пространство. Там и собственных причин хватает, но в пропагандистском плане, разумеется, проще всего все списать на Россию, особенно учитывая ее нынешние санкционные проблемы и обострение отношений с Западом. Это подогрева­ет энтузиазм противников сотрудни­чества с Россией, будь то по идейным или вполне материальным причинам.

Что касается перспектив Содру­жества, то сценарии, конечно, воз­можны самые разные. Я исхожу из того, что пессимизм неконструкти­вен, а если мы конструктивные оп­тимисты, то должны понимать: Рос­сия неизбежно сохранится, причем сохранится, отстаивая собственные интересы. Ее внешняя и внешнеэко­номическая политика должны быть направлены на сохранение влияния на постсоветском пространстве, поскольку это естественная сфера наших интересов. И в эти интересы входит создание прочного Евразий­ского союза, снятие перспективы превращения Украины во враждеб­ное государство, закрепление Рос­сии в качестве самостоятельного полюса силы на международной арене без создания военно-полити­ческих союзов с другими держава­ми, поскольку в любых конфигура­циях - с Америкой ли против Китая или с Китаем против Америки - нам сегодня уготована роль млад­шего партнера. А быть младшим - не в традициях России.

 

Беседовал Сергей Борисов

Фото РИА «НОВОСТИ»