В 2020 году мы отмечаем 75 лет со дня Великой Победы человечества над фашизмом. В этой гигантской битве за жизнь, цивилизацию, свободу и мир сражались народы всех 15 республик бывшего СССР. Они ковали эту победу не только своим героизмом на фронтах и в партизанских отрядах, но и самоотверженным, не менее героическим трудом в глубоком советском тылу от Поволжья до Дальнего Востока. Там не свистели пули, не взрывались снаряды и бомбы. Но это был настоящий фронт, только трудовой, с неизбежными для него человеческими потерями — от дистрофии, голода, страшного переутомления, ради бесперебойного снабжения советских войск боеприпасами, вооружением, медикаментами, продовольствием, обмундированием, всем необходимым для фронта протяженностью более 2,5 тысячи километров! Это был немыслимый с точки зрения мирного времени труд — круглосуточный, без выходных, праздников, без отпусков, по 12 — 16 часов в одну смену все четыре долгих года войны, изо дня в день...
Эвакуация в советский тыл
Уже на второй день войны в Москве был создан Совет по эвакуации, который определял и направлял весь сложнейший процесс перемещения на восток производительных сил из европейской части страны в глубокий советский тыл. В немыслимо сжатые сроки предстояло вывезти свыше 25 миллионов мирного населения, десятки тысяч крупных промышленных предприятий, тонны колхозного и совхозного имущества, десятки тысяч голов скота, машинный парк МТС, подвижной состав железных дорог, архивы и документацию государственных, культурных учреждений.
В Беларуси, как и везде, на первый план вышли вопросы обороны. Сотни тысяч мужчин были мобилизованы на фронт. В городах и селах создавались команды МПВО, отряды народного ополчения, истребительные батальоны.
Повсеместно сооружались оборонительные линии вокруг городов и населенных пунктов. Впоследствии бывший начальник Могилевского областного управления милиции В.И.Сыромолотов так вспоминал о тех днях: «…Население на призыв выйти на сооружение оборонительной линии откликнулось сразу… Ежедневно работало не менее 10 — 15 тысяч добровольцев… Люди подвергались налетам вражеской авиации, но работу не прекращали… Линия обороны была сооружена в радиусе 25 км в 7-дневный срок, и очень организованно. Не было случая, чтобы кто-нибудь уклонился от работы. В строительстве укреплений не участвовали только дети и тяжелобольные…»
Уже с 23 июня крупные заводы и фабрики восточных областей Беларуси переключились на выпуск продукции для фронта (боеприпасы, вооружение), предприятия местной промышленности — на выпуск армейской обуви, обмундирования, белья, пищевая промышленность — на хлебные сухари, сушеные овощи, мясные консервы и т.д.
Работали круглосуточно и прекращали только по указанию партийных органов или военного командования в связи с началом эвакуации в советский тыл.
В западных областях республики продвижение врага было столь стремительным, что исключило возможность своевременно провести плановую эвакуацию населения и материальных ценностей. Лишь в отдельных случаях усилиями партийных и советских работников удалось вывезти семьи военнослужащих, железнодорожников, партийных и советских работников, ценные архивы... Подавляющая часть мирного населения уходила сама — как правило, пешком, если повезет — на попутных машинах, деревенских телегах.
По свидетельству очевидцев, ничто не могло остановить поток людей, торопившихся скорее уйти от грохота канонад, непрерывного гула самолетов с черной зловещей свастикой на крыльях... Погибших от бомбежек закапывали в землю тут же, у дороги, без гроба, молча выполняя эту тяжкую, но ставшую уже привычной работу... Раненых, если они не могли сами двигаться, старались распределять по встречным машинам или повозкам, несли на самодельных носилках, просто на руках...
Партийные и советские органы делали все, чтобы придать этому живому потоку организованный характер. По далеко не полным данным, из Беларуси за два летних месяца 1941 года было перебазировано свыше 1 миллиона человек. Там, где скапливались большие массы людей, уходивших пешим ходом на восток (Орша, Витебск, Могилев, Полоцк, Кричев, Лоев, Светиловичи, Новобелица, Калинковичи, районы, близкие к территории Российской Федерации), были срочно созданы 44 эвакопункта, где беженцы получали помощь деньгами, продуктами, водой, одеждой, обувью, медикаментами. Работали солдатские кухни.
Особое внимание уделялось спасению детей. По официальным данным, из Беларуси в советский тыл было вывезено 110 детских домов, 25 садиков и яслей, 28 летних пионерских лагерей, 3 специальные школы, 3 детских санатория. Спасая жизнь малышей, люди проявляли подлинный героизм и самоотверженность. Примеров тому немало — история сохранила документ о подвиге персонала яслей-изолятора № 43 г. Минска в составе врача П. Дыло, медсестер М.Адамович, М.Немитько, Т.Дыло, С.Вишни, нянечек М.Поджарой и П.Корявой, которые под непрерывной бомбежкой, среди пылающих огнем улиц вывезли из города 60 больных детей в возрасте 3 лет и младше. В труднейших условиях долгого пути в советский тыл этот мужественный коллектив сохранил жизнь всем детишкам и благополучно доставил их на Урал.
Массовая эвакуация производительных сил проходила в зависимости от военной обстановки и сразу по нескольким направлениям: эвакуация населения, промышленных объектов, материальных ресурсов сельского хозяйства, культурных ценностей, материальной базы железных дорог. Работа не прекращалась круглые сутки. В первую очередь вывозили готовую продукцию, качественное техническое и технологическое оборудование, кабельные изделия, сырье. Вывозить старались в комплекте, чтобы там, в далеком тылу, на новом месте, можно было в считаные часы все смонтировать заново и запустить производство. При этом демонтаж оборудования, погрузка его в эшелоны и отправка проходили под непрерывным вражеским обстрелом, во время частых воздушных налетов.
К 1 июля гитлеровские войска прорвались к Могилеву. Город быстро превратился в единый боевой лагерь, спаянный железной дисциплиной. Вражеские обстрелы и бомбежки не прекращались ни днем ни ночью. В этих тяжелейших условиях шел демонтаж наиболее крупных заводов города.
Коллектив Могилевского завода авиационного моторостроения за 7 дней (!), с 2 по 8 июля, погрузил и отправил в Куйбышев 3 огромных эшелона, где находились 400 металлорежущих станков, большой запас цветных и черных металлов, инструментов, кабеля, электромоторов и т.д. Оборудование, которое были вынуждены оставить, разбивали кувалдами, чтобы враг, уже стоявший у ворот города, не смог им воспользоваться. Приходилось разрушать то, что создавали своим трудом долгие годы.
Много лет спустя, после войны, мастер кузнечного цеха Витебского станкостроительного завода им. Коминтерна А.Л.Забежинский вспоминал: «Особенно тяжело было смотреть в те дни на старых рабочих: Концевого, Суворова, Нарцышко и других. Вся их жизнь была связана с родным заводом. Каждый удар по станкам они воспринимали как личную боль». Первый эшелон с заводским оборудованием и людьми этого завода отправился в далекий тыл ночью 3 июля. Через четыре дня второй — в составе 60 товарных вагонов. Оставшееся оборудование вплоть до 9 июля рабочие закапывали в землю, чтобы не досталось врагу.
В считаные дни коллективы 15 наиболее крупных предприятий Могилевской области погрузили и отправили в тыл 935 железнодорожных вагонов с наиболее ценным оборудованием, готовой продукцией, кадрами: труболитейный завод — 19 вагонов, шелковая фабрика — 26 вагонов, кожевенный завод — 192 вагона, швейная фабрика — 156 вагонов, а также станочный парк быховского ацетонового, кричевского цементного заводов, шкловской бумажной фабрики и т.д.
Спасти людей и производство
День и ночь кипела работа по эвакуации промышленного оборудования и кадров на предприятиях Гомеля. В городе насчитывалось 42 крупных завода республиканского и союзного подчинения — «Гомсельмаш» (2500 человек), станкозавод им. Кирова (800 человек), паровозовагоноремонтный (2800 человек) и др. Ежедневно в далекий тыл уходило не менее 250 — 300 товарных вагонов, груженных до отказа оборудованием и людьми. Впоследствии ветеран труда станкозавода им. Кирова И.Г.Лопунов вспоминал: «Бывало, подремлешь чуток в углу на старых газетах, а потом снова за лом или носилки. Перекусывали тут же, в цехе, на скорую руку, кому что принесут из дому».
Дети, эвакуированные из Минска в г. Хвалынск Саратовской области, идут в школу.
Несколько дней заняла эвакуация одного из крупнейших предприятий города — Гомельского паровозовагоноремонтного завода. Он находился вблизи железнодорожного узла, который враг остервенело бомбил сутками напролет. Но работа не прекращалась ни на минуту. В советский тыл ежедневно уходило от 30 до 50 вагонов, до отказа груженных имуществом завода. И здесь душой коллектива были кадровые рабочие — В.Болвак, К.Козловский, Ф.Пригаров, П.Земков, Е.Ковалевич, Б.Дворников и многие другие. С 4 по 12 июля гомельские паровозники отправили 835 вагонов и платформ с оборудованием, готовой продукцией, деталями, сырьем, 5000 литров горючего.
6 июля начался демонтаж одного из крупнейших предприятий союзного подчинения — завода «Гомсельмаш». За 5 дней коллектив демонтировал и отправил в далекий уральский город Курган 1200 вагонов и платформ с готовой продукцией, оборудованием, сырьем, материалами и 500 кадровых рабочих и инженеров, а также членов их семей.
Дирекция Гомельского станкостроительного завода им. Кирова получила правительственную телеграмму об эвакуации на восток в ночь с 3 на 4 июля.
Четверо суток люди вручную стаскивали с фундамента огромные станки (вес некоторых достигал 35 тонн!), разбирали на части, грузили на автомашины и гужевой транспорт, а то и прямо на носилки, и отправляли на станцию.
Много позже, после войны, мастер А.Жаровня вспоминал: «7 июля мы демонтировали последний массивный плоскошлифовальный станок… Десять человек разбирали эту махину вручную, при помощи лома и катками. По частям грузили на пятитонку с прицепом. Три раза бегал я в тот день домой (благо жил рядом!) переодеваться, так как одежда на мне становилась от пота настолько мокрой, что в ботинках хлюпало».
В таком же немыслимом темпе, круглосуточно, в считаные дни было демонтировано и отправлено в советский тыл промышленное оборудование, готовая продукция и кадры 19 наиболее крупных предприятий в Полесской области.
В те суровые дни, невзирая на чудовищно тяжелую прифронтовую обстановку, непосредственно под вражеским огнем наступавшего врага, белорусский народ спас благодаря эвакуации в советский тыл промышленное оборудование и кадры 109 крупных предприятий (из них 39 союзного и 70 республиканского подчинения) и 15 металлообрабатывающих предприятий местного подчинения.
Это были наиболее крупные, хорошо организованные производства, оснащенные современной для того времени техникой, укомплектованные высококвалифицированными кадрами. Они определяли экономическое лицо республики, выпуская до войны значительное количество промышленной продукции (металлорежущие станки, торфодобывающее оборудование, сложную сельскохозяйственную технику и т.д.), которая расходилась во все уголки огромной по территории страны, каким был СССР.
Основными районами размещения белорусской промышленности стали Поволжье (40 предприятий), Урал (24 предприятия). В меньшей степени оборудование и кадры осели в средней полосе России (18 предприятий), Западной Сибири (8 предприятий) и Средней Азии (2 предприятия). Они сыграли не последнюю роль как в перестройке советского тыла на военный лад, так и в производстве военной продукции для фронта.
Героизм аграриев
Не меньший героизм проявили в первые недели войны труженики сельского хозяйства Беларуси. Их работа отличалась особой сложностью. Техника белорусских МТС и колхозный скот двигались пешим ходом. Это накладывало отпечаток на все. Каждую деталь, каждый винтик осматривали и отбирали с особой тщательностью. Все годные к дальней дороге машины комплектовали в тракторные бригады, закрепляя за ними водителей.
Удалось вывезти машинный парк и оборудование 36 МТС. Особенно тяжелой и сложной была эвакуация комбайнов. Эти громоздкие, малоподвижные машины не могли двигаться быстро. Полностью демонтировать их в тех условиях было практически невозможно. И все-таки в Полесской и Гомельской областях эти машины с помощью тракторов подтягивали к железной дороге, там вручную разбирали на части, снимали самые ценные детали, грузили их на прицепы к тракторам, а затем на железнодорожные платформы. Всего за несколько дней эвакуации был разобран и отправлен в советский тыл 6651 трактор, 4221 комбайн, а также 223 мотора к комбайнам, 117 молотилок, 150 станков и двигателей.
Не меньшим драматизмом был окрашен процесс эвакуации поголовья скота. В дальнюю дорогу отбиралось практически все, исключая только свиней, которые не могли перенести долгий и опасный путь. Постановление Совета Народных Комиссаров Белоруссии от 7 июля 1941 года обязывало руководителей колхозов и совхозов проводить убой свиней прямо на фермах с последующей засолкой мяса и отправкой его в глубокий тыл. Тем не менее кое-какое количество поголовья свиней все же было эвакуировано — в Гомельской области 27% общего поголовья, в Полесской области 7%, в Могилевской — 5%.
Скот каждого колхоза и совхоза сбивали в отдельный гурт в размере 300 голов крупного рогатого скота и до 1000 овец. Гурты сопровождались группой гонщиков (1 гонщик на 20 голов скота). Гонщиков снабжали деньгами, запасом хлеба, продуктов, а также кормом для скота. Из числа районных активистов назначались ответственные лица — начальники трассы, которые следовали за скотом на протяжении всего пути. Спасению подлежало также конское стадо и рабочие волы. По неполным данным, из Гомельской и Могилевской областей удалось вывезти в тыл свыше 10.000 лошадей.
Перегон скота был невероятно тяжелой, предельно изнурительной работой, которая требовала огромной самоотверженности и подлинного героизма. В пути гурты скота подвергались непрерывной бомбежке. Особенно трагичной была проблема водопоя, поскольку именно здесь, у воды, гурты несли большие потери.
Уже после войны смоленский зоотехник Д.А.Марченков вспоминал: «...В пойме реки Вихра мы заметили еще одно большое стадо скота. Недоеные коровы беспокоились, протяжно ревели. Голодные телята мычали, просили пойла. Это был гурт белорусского скота. Гнали его трое легко одетых мужчин с вещевыми мешками за плечами…»
Начиная со второй половины июля, по мере приближения линии фронта маршруты перегона скота стали меняться.
4 августа Народный комиссариат земледелия СССР отдал распоряжение направлять скот из Могилевской области в Куйбышев (ныне Самара) через Тулу, Рязань, Тамбов; скот из Гомельской области — в Пензенскую область через Тамбов; скот из Полесской области — в Мордовию через Воронеж и Тамбов.
С момента удлинения этих маршрутов остро встал вопрос о целесообразности дальнейшего перегона. Значительное количество белорусского поголовья составлял молодняк, для которого долгий и трудный перегон был губительным. И белорусский скот стали сдавать по пути местным хозяйствам — в Курске более 20.000 голов; в Орле — 18.000 голов; отрядам местной самообороны — 35.948 голов; мясокомбинатам, системе «Заготскот» — 14.110 голов крупного рогатого скота, 1000 овец, 10.000 свиней и т.д.
Одновременно с эвакуацией сельхозтехники и общественного скота спасали посевы, зерно, муку, фуражные фонды. Под обстрелами и бомбежками врага на полях днем и ночью буквально кипела работа по уборке нового урожая и его обмолоту. Часть зерна сдавали Красной Армии, часть вывозили в тыл (81.230 тонн), часть использовалась на местное снабжение. А то, что спасти не удавалось, сжигали, чтобы не досталось врагу...
Рабочие Гомельского паровозоремонтного завода за ремонтом паровоза. Урал, 1943 г.
Спасители-путейщики
Из четырех магистралей, проходивших по территории Беларуси, две выбыли из строя уже в первый день войны. Весь объем тяжелейшей работы выполняли коллективы двух железных дорог — Западной и Белорусской.
С 18 часов 24 июня был введен график, предусматривающий продвижение на фронт в первую очередь воинских эшелонов. Во всех железнодорожных отделениях в Могилеве, Орше, Климовичах, Мозыре закипела работа — были оборудованы передвижные мастерские по ремонту танков и военной техники, приспособлен подвижной состав для перевоза воинских частей, вооружения и мирного населения.
Более 20 дней действовал Оршанский узел, которым руководил в те дни инженер К.С.Заслонов, а также начальник дистанции связи, волевой и знающий свое дело специалист Е.Ф.Григорьев, начальник службы движения А.А.Майоров.
Один из машинистов этого узла К.В.Грищенков вспоминал: «Враг ожесточенно бомбил дорогу, приходилось то и дело вступать в настоящий поединок с фашистскими самолетами — маневрировать составом, маскировать паровоз и т.д. И я видел, сколько страдания и горя причинял каждый такой налет на станции и разъезды. В обратный рейс, как правило, мы увозили эшелоны с тяжелоранеными...»
По 60 часов не сходил со своего паровоза машинист станции Унеча В.И.Семенов. За быструю доставку воинских грузов на фронт он неоднократно получал благодарности военного командования. Удивительным мужеством обладал машинист Гомельского депо К.И.Жарин, не покидавший свой паровоз по 5 — 6 суток подряд. Во время боев под обстрелами гитлеровцев он умудрялся благополучно проскакивать самые опасные места, доставляя на фронт боеприпасы.
Много примеров самоотверженного исполнения долга в архивных документах. В докладных и рапортах, присланных с мест по горячим следам, имена лучших машинистов и работников Белорусской железной дороги тех дней: по станции Осиповичи — В.В.Романов; по станции Жлобин — А.И.Пашкевич, В.П.Молодьков, И.П.Раковский, А.И.Бабич, И.Ф.Бредихин; по станции Кричев — В.С.Макаренко…
«Работали мы как одержимые — всю боль свою, всю ярость к проклятым фашистам топили в работе… Смена закончится, а мы и не думаем уходить. Подремлешь где-нибудь в углу минут 30, ополоснешь лицо холодной водой — и снова на паровоз».
Ежедневно с риском для жизни бригады путейщиков разбирали завалы после бомбежек и восстанавливали путь, засыпая воронки, укладывая заново рельсы, подвешивая провода. Объем работ можно было сравнить с прокладкой в мирное время новой железнодорожной линии. И все это в день-два, под вражескими обстрелами и бомбежкой. По данным Наркомата путей сообщения и военного командования, фашистская авиация с июня по декабрь 1941 года в среднем совершала по 33 налета ежесуточно (!) — в основном на железнодорожные магистрали прифронтовой полосы. На Белорусской железной дороге, например, с 24 июня по 25 августа движение прерывалось 49 раз.
По мере приближения врага железнодорожники приступали к эвакуации своего путевого хозяйства. Работу ряда узлов пришлось свернуть прямо в первые дни войны: Осиповичи — с 24 июня; Могилев — с 27 июня, Жлобин — с 1 июля. Всего в советский тыл удалось вывезти 1333 вагона с оборудованием автоматической блокировки, сигнализацией, связью.
Всего из Беларуси в советский тыл было эвакуировано 1,5 млн населения, более 17.000 единиц ценного технологического оборудования, материальные ресурсы 124 крупных промышленных объектов союзного и республиканского значения.
Гитлеровцы не менее ожесточенно бомбили не только железные дороги, но и транспортные речные трассы. Большая часть барж в мирное время предназначалась для перевозки навалочных грузов (песка, зерна, соли, угля). Их палубные крепления были недостаточно прочны для размещения воинских орудий, танков, грузовых машин, тракторов и станков. Баржи надо было срочно переоборудовать. Команды судов «Бригадир», «Юный ленинец», «Марат» и других перевозили боеприпасы и продовольствие, раненых и мирное население исключительно в ночное время при полном отсутствии звуковых и световых сигналов — на всем длинном пути до Херсона, Запорожья и других мест назначения!
В самом начале военных действий на участках Брест — Пинск, Пинск — Домантово только благодаря личному мужеству судовых команд были погружены и вывезены в советский тыл 11.000 тонн пшеницы, 3500 тонн нефтепродуктов из Турова, мирное население. Настоящее мужество и невероятную находчивость проявили в те дни кадровые речники — капитан судна «Бригадир» В.П.Мельников, механик Г.К.Медин; капитан судна «Орел» Т.Н.Викторчик, механик В.М.Шпигельский.
Во время бомбежек транспортные средства то и дело получали серьезные пробоины. Так, газоход № 25 подвергся ожесточенной бомбежке у Мишуринской переправы (Гомельский район) и получил 7 тяжелых пробоин. Экипаж ценою жизни трех своих товарищей практически на ходу сумел задраить эти отверстия и доставил весь груз в Днепропетровск.
А также 60 научно-исследовательских институтов, 20 вузов, 6 театров, 121 отделение Госбанка, 116 районных и центральных сберкасс и 568 млн денежного фонда республики.
Размещение на новых базах
Эвакуированные предприятия и население размещались в разных уголках Союза — в Поволжье, нечерноземной полосе России, на Урале, в Западной Сибири, в республиках Средней Азии. По неполным данным, на февраль 1942 года в Куйбышевской области проживало 18.000 человек из Беларуси, в Пензенской — 32.000, в Тамбовской — 35.000, в Татарской АССР — 10.000. За считаные недели городское население в тылу выросло в разы — численность, например, Казани увеличилась в 1,5 раза, Саратова — в 1,3 раза.
Основную массу эвакуированных заселяли в квартиры к местному населению. «Мы с женой очутились квартирантами одной ульяновской рабочей семьи, — вспоминал бывший главный механик Витебской трикотажной фабрики «КИМ» Е.С.Баранов. — Жили всю войну по-настоящему дружно. Общее горе сблизило. Хозяева даже плату за квартиру (ее давали по линии райсовета) брать отказались. А вернувшись после освобождения, мы еще много лет не теряли связи, и даже их сын приезжал к нам в Витебск в гости…»
Бывший начальник пошивочного цеха фабрики «Знамя индустриализации» М.С.Фридман также вспоминал: «…На первых порах нас разместили в здании средней школы города Вольска на Волге. Но потом всех устроили на частные квартиры. Выехали мы без ничего — ни обуви, ни одежды теплой, никаких запасов, в чем стояли. Помогали нам все — материально и морально».
Рабочая Витебской чулочно-трикотажной фабрики «КИМ» Е.Н.Хмелева. Ульяновск, 1943 г.
В конце октября в Саратове по инициативе местных жителей развернулось мощное массовое движение «Создадим фонд помощи эвакуированным!», которое очень быстро было подхвачено во всех уголках советского тыла. В сельской местности эвакуированным выделяли участки земли в личное пользование.
Особое внимание было детям. Их вывезли прямо из летних лагерей, санаториев, дачных мест. И они сразу осиротели, потеряв всякую связь с родителями, даже не зная, где они. В ноябре 1942 года в тыловых районах было размещено 153 детских учреждения из Беларуси с общим числом более 30.000 детей — из них свыше 300 были тяжелобольными.
ЦК Компартии Беларуси и белорусское правительство в годы войны находились в Москве. Их представители практически не покидали области, где была наибольшая концентрация белорусского населения. Они приезжали с проверками, различными поручениями, контролируя жизнь и условия своего населения. За годы эвакуации в Куйбышевской области побывало с такой инспекцией 17 уполномоченных, в Татарстане — 15, в Саратовской области — 13…
Бывший бригадир тракторной бригады совхоза «Путь к социализму» Гомельского района, впоследствии депутат Верховного Совета БССР М.З.Мормукова, работавшая в годы войны в Пензенской области, вспоминала: «…Паек выделили скудный — 8 кг хлеба на месяц, 2 куска мыла, соль, спички — и живи как знаешь, ни топлива, ни одежды, ни жилья. Мы, белорусские девчата, трактористки, выехали, в чем стояли — много ли возьмешь с собой в эвакуацию? Работали круглые сутки, часто спали прямо за рулем… И вдруг узнаем, что приехал уполномоченный от нашего белорусского правительства, товарищ Приставка. Созвал он нас, выслушал, все записал, а потом такой нагоняй дал — председателю и сельсовета, и колхоза. И в районе шум поднял. Сразу к нам отношение изменилось...»
Не менее острая проблема тех дней заключалась в том, что подавляющую часть эвакуированных составляли женщины, старики и дети.
Многие женщины не имели никакой специальности. А время не ждало, их надо было срочно обучать рабочим профессиям и ставить к станкам. Эта проблема в советском тылу стала одной из ключевых. И решать ее старались быстро и оперативно. Как и перевод всего народного хозяйства на военный лад. Уже в ноябре 1941-го из 12.000 трудоспособного населения Белоруссии, проживавшего в Пензенской области, были направлены на оборонные предприятия более 9500 человек. В Тамбовской области работали курсы по подготовке медсестер для госпиталей — в три смены, без выходных; в Пензенской и Саратовской областях — по подготовке водителей и связистов; подростки зачислялись в фабрично-заводские и ремесленные училища.
Враг приближался к Москве. И вся жизнь советского тыла определялась одним-единственным желанием — остановить фашистов любой ценой. День и ночь, бесперебойно, круглые сутки советский тыл делал все, чтобы как можно быстрее снабжать свою армию всем необходимым: от танков, боеприпасов, вооружения до обмундирования, продовольствия и медикаментов.
Трудящиеся Белоруссии — фронту
Из 124 белорусских предприятий, выехавших в советский тыл, 119 были благополучно доставлены по назначению (судьба остальных неизвестна, скорее всего, их разбомбили по дороге). Процесс размещения белорусской промышленности проходил в тылу по-разному. 19 предприятий развернули свою работу как самостоятельно действующие: это заводы «Красный химик», «Красный металлист», «Гомсельмаш», фабрики «Коминтерн», КИМ, «Знамя индустриализации», оптическая фабрика, завод им. Евстигнеева, речицкая фабрика «10 лет Октября» и др.
В Белорусском государственном музее истории Великой Отечественной войны в экспозиции, посвященной эвакуации из Беларуси в 1941-м, ярко и достоверно отражена эта трагическая, но богатая на подвиги страница прошлого нашего народа.
Вторая группа — 96 предприятий — размещалась на местных производствах, родственных по специализации, и практически сливалась с ними в одно производство. Если местная база была достаточно развита, то оборудование и кадровый состав прямо с первого дня включались в работу для фронта, параллельно ведя монтаж своего оборудования. Именно так сложилась судьба станкостроительных заводов Беларуси: витебских — им. Кирова в Чкалове, им. Коминтерна в Саратове, им. Евстигнеева в Горьком, кожевенной фабрики «Красный Октябрь» в Кунгуре; гомельских — паровозовагоноремонтного (ПВРЗ) в Уфе, электротехнического завода в Саратове.
Третья группа — 4 предприятия, которые слились с оборудованием родственных заводов из Москвы, Ленинграда и других крупных городов. В этом случае возникало, по сути, совершенно новое оборонное производство. Так, Гомельский станкостроительный завод им. Кирова, прибыв в Челябинск, был слит с оборудованием станкостроительных заводов из Ленинграда и Киева; Могилевский завод авиационного моторостроения, прибыв в Куйбышев, был слит с оборудованием заводов из Днепропетровска и Москвы.
«Гомсельмаш» прибыл в г. Курган (Урал) в конце августа. Площадь, на которой надо было разместить 1200 вагонов станков и оборудования, принадлежала местному заводику, производившему сепараторы для молока, и была в 70 раз меньше, чем довоенная площадь белорусского гиганта. Поэтому сразу заводу было выделено дополнительно еще 50 гектаров земли. Разгружали оборудование вручную — станки, инструменты, оснастку, готовую продукцию и прочие материалы…
Значительное количество оборудования размещали под открытым небом. Прямо по земле прокладывали кабели и подключали станки. Монтажные бригады П.Майсака, И.Брозмана и других наскоро сооружали легкие навесы. Работы шли круглые сутки. Люди забывали о нормальном сне, о пище, по 5 — 6 смен не покидая своего места. Инженеры становились бетонщиками, монтажниками, токари и фрезеровщики — землекопами. К концу октября основные монтажные работы были завершены. В немыслимо сжатые сроки были полностью запущены механический, литейный, кузнечный, деревообрабатывающий цехи, заново построены модельный, обрубочный, транспортный, проложена узкоколейка, оборудована трансформаторная подстанция.
В этой титанической работе люди проявляли подлинный героизм. Так, бригада электриков во главе с И.Козятниковым выполнила монтаж самого крупного блока за одну неделю, тогда как в мирное время такой объем выполняли обычно за 30 рабочих дней; конвейер завода был смонтирован за 35 дней, тогда как в мирное время на это уходило не менее 3 месяцев. По 3 нормы за смену выполняли сверловщик Перемышев, токари Акулов, Мосунов, Шиляев, кузнец Лосев и многие, многие другие.
По указу Президиума Верхового Совета СССР за такой героический самоотверженный труд большая группа работников завода получила награды и премии — директор завода А.К.Генкин, мастер В.Р.Нарбутович, слесарь П.М.Майсак, токарь М.С.Котликов, штамповщица Т.П.Шулякова, формовщик С.В.Якушенко…
Коллектив ПВРЗ прибыл в Уфу в составе 530 вагонов и платформ. С его прибытием смогли приступить к ремонту паровозов мощных серий. Но размещение белорусского гиганта было невероятно трудной проблемой для всех — и самих гомельчан, и местного руководства. Разместить все сразу не позволяли имевшиеся площади.
Уфимский завод уже работал на фронт полным ходом. Поэтому часть наших людей сразу включилась в его напряженный ритм, другие продолжали свозить и монтировать свое оборудование, третьи занимались строительством, расширяя имевшиеся цехи, и т.д. Один из старейших работников завода, Борис Антонович Дворников, вспоминал: «Условия для нас в ту первую осень были просто немыслимые… Климат непривычный, суровый... Куда ни повернись — горе, слезы, похоронки, лишения… Настроение тяжелое — немец у самой Москвы…
Высокий профессиональный уровень отличал работу гомельских мастеров-паровозников М.К.Жихарева, А.П.Кричевцова, П.А.Кочицкого, В.А.Болвака, К.В. Злотникова, К.К.Козловского, С.Г.Сукалинского, С.Маслюкова, братьев Петра и Алексея Лизуновых… Несмотря на самый разгар монтажно-пусковых работ, уфимский завод уже к ноябрю 1941 года перевыполнил свою первую оборонную программу и вошел в число лучших по наркомату путей сообщения СССР!
В предельно короткий срок было смонтировано и запущено в работу оборудование Могилевского моторостроительного завода в Куйбышеве, который совместно с московским и днепропетровским заводами разворачивал новое оборонное производство прямо под открытым небом, на так называемой Безымянке, огромном пустыре за городом. Первые 200 белорусских вагонов стали прибывать уже в конце июля.
«Моя семья занимала у добрых людей маленькую комнатку, — вспоминал слесарь Иван Иванович Путерко. — Это в 8 км от Безымянки, куда мы сообща с москвичами и украинцами свозили свое оборудование и строили, по сути, новый оборонный завод. А семья моя из 6 душ: я, жена и четверо малышей. Хлеб по карточкам, на вес золота, картошка тоже. Дров практически нет. Да и одежды почти никакой… Помню, монтаж мы заканчивали уже глубокой осенью. Грязища по колено. Холод, ветер, дождь! Встаешь на работу затемно, похлебаешь пустой баланды, пожуешь пару картофелин, всунешь в узелок пару луковиц, 300 г хлеба (остальные 500 — детям!) — и на завод. Пешком 8 км по бездорожью. Пока доберешься — еле живой от холода…»
Вокруг кипела стройка — не было ни стен, ни крыши, а станки обрастали оснасткой. Самоотверженно, не думая о себе, трудилась бригада Ф.Райкова, токари И.Баландин, М.Лопаткин, Ф.Короткевич, Б.Щерба, Ш.Приборкин, шлифовальщик М.Коробушкин, слесари Я.Эйгер, П.Крутиков, контролер И.Лучин...
«Работали по-фронтовому, не жалея себя, — вспоминал заместитель директора завода В.А.Чесноков. — Помню, с каким ожесточением монтировал оборудование один из наших старейших рабочих — слесарь-сборщик Лаптев. Худой, осунувшийся, с покрасневшими от бессонницы глазами, он казался мне в те дни отлитым из железа — так велика была воля этого человека. Подойдешь, бывало, к нему, хлопнешь по плечу: «Иди, отец, поспи хоть часок…», а он только отмахнется в ответ, словно от назойливой мухи, дескать, уйди, не мешай».
Вместе с оборудованием завода «Гомсельмаш» прибыло 290 кадровых рабочих, 135 инженерно-технических работников и 43 служащих. Заводы объединены в одно предприятие «Уралсельмаш». Завод получил задание организовать выпуск мин и минометов.
Фронт и тыл едины
В невероятно тяжелых условиях была смонтирована и запущена Витебская оптическая фабрика. Это огромное предприятие, на 90 процентов оснащенное импортным оборудованием, прибыло в уральский поселок Суксун (Кировская область) в конце июля. Уже к началу октября, несмотря на тяжелейшие условия для монтажа (окна были забиты фанерой, пол земляной, отопление печное), основные работы были завершены. В декабре фабрика, переименованная в оборонный оптико-механический завод Наркомата здравоохранения СССР, приступила к круглосуточному выпуску оптических линз для фронта. Морозы доходили до минус 50 градусов. Но люди по 12 — 13 часов не отходили от станков — слесари-инструментальщики братья Иван и Сергей Зуевы, токари Ильин, Каган, работницы Давыдова, Ладысова, Богомолова и другие. По рассказам местных жителей, до войны при таком морозе и снежных заносах работа в поселке Суксун вообще отменялась.
Настоящий трудовой героизм проявили в тылу и коллективы 50 белорусских предприятий легкой промышленности. Мобилизация на фронт огромного количества мужского населения сразу создала патовую ситуацию — надо было в разы увеличить выпуск воинского обмундирования, обуви, теплого белья, сухих пайков, армейских аптечек, полевых кухонь. Своевременное и бесперебойное снабжение этой продукцией имело огромное политическое значение для армии, поскольку поднимало моральный дух бойцов. Это хорошо понимали в советском тылу.
26 августа 1941 года руководство завода «Уралсельмаш» доложило Курганскому горкому ВКП(б) об отгрузке первой партии боевой продукции.
Смекалке и многим инициативам не было счета в те дни. Люди умудрялись находить выход из самых невероятных условий. «…Работали, не ожидая приказа сверху, — вспоминала бывший технолог витебской фабрики «Знамя индустриализации» Л.Г.Ливьева. — Нет освещения — тут же принимаемся искать выход — зажигаем факелы, самодельные лампы. Помню, на одном участке даже висела цепь из батарейных лампочек и при таком освещении женщины шили гимнастерки! Нет ножниц — сами напаивали пластинки, затачивали их и снова работали. Даже ремни для швейных машин шили сами — из остатков бязи, из разных отходов…»
В конце сентября 1941 года, в самый разгар тяжелых боев, когда фашисты уже стояли под Москвой, коллективы 35 белорусских предприятий наладили выпуск продукции для фронта; к началу ноября к их числу прибавилось 27 предприятий, а в марте 1942 года — еще 19.
Специализация их резко изменилась с переходом на выпуск оборонной продукции. Машино- и станкостроительные заводы освоили производство вооружения и боеприпасов (танки, минометы, артиллерийские снаряды, гранаты, мины и т.д.). Предприятия местной промышленности перешли на выпуск лыж, ранцевых огнеметов, противотанковых мин, санитарных повозок, патронташей, носилок, саперных лопаток, колючей проволоки, «ежей» и т.д. Предприятия легкой промышленности выпускали шинельное сукно, брючные, гимнастерочные и парашютные ткани, мужское белье, телогрейки, патронные сумки, сапоги, утепленные ботинки и др.
«Продукция для нас была абсолютно новой, а сроки — немыслимо коротки, — вспоминал Мстислав Станиславович Гетговд, бывший начальник производства Гомельского станкостроительного завода, выпускавшего в Свердловске реактивные минометы. — Война требовала поиска новых путей. Режимы на станках надо было выдерживать очень высокие. Иначе не могло быть и речи о такой производительности, какую требовал фронт. И люди работали, выжимая из себя просто немыслимое — не только силы и волю, но свой ум, сноровку, знания, смекалку — токари Трапезников, Дивень, Жаровня; мастера Коссовой, Шиндлович и др. Голодные, плохо одетые, а ведь творили чудеса, честное слово! В 1943 году наш коллектив уже обрабатывал корпуса «катюш» примерно в 3 раза быстрее фирменного…».
К началу 1942 года витебские станкостроители, эвакуированные в Саратов, где они слились с местным заводом, внесли более 20 организационно-технических новаторских предложений на самых решающих участках производства, благодаря которым выпуск 45-миллиметровых осколочных артиллерийских снарядов вырос в 7 раз (!), а производительность труда составила за год 136 процентов к плановой.
Железнодорожники 4-й паровозной колонны особого резерва НКПС (5-я группа) водили эшелоны с боеприпасами, вооружением и живой силой прямо к передовой.
«Задание было архисложным, — вспоминал старший мастер кузнечного цеха А.Л.Забежинский. — Нам дали всего один месяц! Чертежи были только приблизительные, нужно было самим доводить каждую деталь. Но слов «не могу», «не умею» в те годы для нас просто не существовало. Надо — значит, будет! К станкам стали все — начальники участков, цехов, весь состав мастеров, все технологи и т.д. Почти месяц никто из нас не выходил из цеха. Но задание мы освоили в срок…»
Оперативные задачи резко повышали требования к оборонной и машиностроительной промышленности. В рекордно короткий срок на востоке страны выросли 3500 больших промышленных объектов металлургии, энергетики, машиностроения, десятки оборонных заводов. Посильный вклад в это гигантское промышленное строительство внесли белорусские строители. На Урале, в Каменск-Уральском трудилась большая (около 100 человек) группа инженеров, техников и рабочих «Белпромстроя», руководимая одним из крупнейших строителей Беларуси инженером Александром Васильевичем Маркиным. Ему было поручено строительство металлургического завода. Белорусским строителям впервые пришлось разрабатывать технологию земляных работ в условиях уральской зимы, когда морозы доходили до минус 40 градусов, а грунт промерзал на 1,5 — 2 метра. Чтобы заложить фундамент прокатного цеха, требовалось вынуть 5000 куб. м мерзлого грунта, на что в мирное время уходило обычно более года. По предложению механика Русаковского с помощью специального электробура, подогревавшего грунт, строители приступили к бурению скважин. В результате фундамент был заложен в течение 500 рабочих часов и без большого количества рабочих рук. К лету 1943-го каркасы основных цехов огромного завода были возведены. Теперь требовался битум. Но его поставщики — Майкоп и Грозный — были захвачены врагом. По предложению Маркина была построена окислительная установка, на которой из обыкновенного мазута и нефти можно было получить битумы необходимых марок. Темп строительства был спасен. В результате самоотверженного труда первая очередь завода была сдана госкомиссии досрочно. Большая группа рабочих, инженеров и служащих, основной костяк которой составляли белорусы, была награждена орденами, медалями и почетными грамотами Верховного Совета БССР.
Героизм белорусских железнодорожников
Война невероятно осложнила работу всего железнодорожного транспорта. Оккупация Донбасса, который поставлял на железные дороги Союза более 51 процента всего потребляемого угля, гигантские перегрузки магистралей, нехватка паровозов и запасных частей к ним. По этим причинам в первую военную зиму 1941 — 1942 годов катастрофически сократился объем перевозок. В частности, Северная железная дорога была близка к параличу. Движение от Вологды до Архангельска практически остановилось. Это наносило ущерб не только снабжению фронта, но связывало по рукам и ногам работу всего советского тыла, его промышленность.
К началу весны 1942 года при Государственном комитете обороны был создан специальный Транспортный комитет, который срочно принял экстренные меры — изменилась система погрузочно-разгрузочных работ, повсеместно внедрялась техника вождения составов на дровяном отоплении, была резко повышена зарплата машинистам, кочегарам, кондукторам, вагонным мастерам, составителям эшелонов и поездов.
В период великой битвы на Волге были созданы специальные паровозные колонны особого резерва Наркомата путей сообщения как военизированные соединения. В каждую колонну включали 30 паровозов и 3 — 5 вагонов к каждому из них. Это были быстрые, сверхоперативные «боелетучки». Их личный состав формировался главным образом из числа эвакуированных железнодорожников. И осенью 1942 года на одной из подмосковных станций (Москва-Киевская) была сформирована колонна особого резерва № 4, которая практически состояла из железнодорожников Беларуси. Вся колонна делилась на 5 рот, командирами которых были И.Ф.Бредихин, А.К.Дубоделов, И.Г.Лыков, В.Д.Рыбкин, С.Шлыков. Они водили эшелоны с боеприпасами, вооружением и живой силой прямо к передовой.
Вот как вспоминал о той работе белорусский машинист Герой Социалистического Труда Василий Иванович Мурзич: «Представьте себе поезд без единого огонька. Паровоз с плотной сеткой на трубе, не пропускающей искр, с закрытым поддувалом — во избежание огненного следа… Машиниста, работающего без свистка; движение состава, маневрирующего в полной темноте, когда запрещено громко разговаривать, когда сложные маневры проходят безошибочно и быстро, только в силу необычайно слаженной работы и трудового порыва каждого из нас…»
Сутками не сходили с паровозов, совершая фронтовые рейсы, машинисты У.П.Прокопчик, Г.Ф.Андриевский, П.А.Шац, В.П.Громов, Е.И.Елкин, С.И.Будников и др. Особенную стойкость проявил коллектив колонны № 4 во время Сталинградской битвы. Фашистские самолеты на бреющем полете охотились за каждым эшелоном, который прорывался к передовой. В августе 1942 года, по неполным данным, фашисты произвели более 2000 налетов на 22 объекта Сталинградского отделения железной дороги и сбросили на них более 10.300 бомб. В отдельные дни фашистская авиация по 17 раз за день бомбила железнодорожные участки этого узла.
«Часто встает у меня перед глазами голая, выжженная огнем и солнцем черная степь, — рассказывала машинист колонны № 4 Елена Мироновна Чухнюк. — Прорваться через эту степь к Сталинграду, скрытому густым дымом, было почти невозможно. Я говорю «почти», потому что мы прорывались. С каким-то нечеловеческим упорством водили мы составы через эту степь. Водили мимо станций, полностью стертых с лица земли, мимо изуродованных горящих составов и паровозов, сваленных под откос. А сколько раз во время этих поездок нам приходилось отцеплять на ходу горящие вагоны, сбивать пламя пожарными приспособлениями, хотя взрыв грозил быть буквально каждую секунду! Часто пробоины в котле паровоза заделывали металлическими пробками тут же, среди бушующего огня…»
Не дрогнула эта мужественная женщина и тогда, когда на станции Петров Вал, расположенной недалеко от Сталинграда, был разбит прямым попаданием бомбы тендер ее паровоза и, умело маневрируя, они втроем — помощник Татьяна Латышева и кочегар Василий Галего — сумели освободить состав от горящих вагонов.
Летом 1943 года, когда вся колонна особого резерва № 4 была срочно переброшена на Курскую дугу, бригада Е.М.Чухнюк получила задание привести тяжелый состав с танками на участок, куда глубоко вклинились немецкие механизированные части. На весь рейс ей отводился всего час! В пути ее состав семь раз (!) попадал под прямую бомбежку. И все же она привела состав в целости к месту назначения.
Зимой 1943 года бригада Е.М.Чухнюк получила приказ прибыть на Северо-Печорскую железную дорогу. Стояли лютые морозы — до 55 — 60 градусов. Рельсы цепко схватывали сталь колес, замерзала смазка в буксах. Мощные локомотивы нередко были бессильны сдвинуть с места тяжелые составы с печорским углем, который ждали промышленность и транспорт советского тыла. Бригада основательно подготовилась к пробегам — утеплили все части паровоза, прощупали каждую деталь — от войлока на маслопроводных трубках до брезента в будке. Е.М.Чухнюк провела свой тяжеловесный состав с углем за 11 часов, поставив рекорд по времени доставки почти в 3 раза (!). За мужество и находчивость при исполнении своего воинского и трудового долга ей было сразу присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.
Подлинным героизмом отличалась работа и колонны особого резерва № 3, где также были белорусские железнодорожники — машинисты И.А.Макаров, В.И.Мурзич, А.А.Янковский, вагонный мастер А.В.Глебова и др. За высочайший профессионализм, отчаянную смелость и скорость вождения им также было присвоено высокое звание Героя Социалистического Труда.
В 1942 году по решению Госкомитета обороны были созданы специальные воинские железнодорожные формирования, на которые возлагались функции восстановления. Одно из таких формирований, а именно 26-я гвардейская восстановительная бригада, прошло свой фронтовой путь с частями Западного и 3-го Белорусского фронтов. В составе этой бригады работало много белорусских железнодорожников — М.С.Рысин, А.Поздняк, В.Т.Арбузов и др.
Погрузка танков на платформы для отправки на фронт.
«…Все годы войны мы были на передовой, — вспоминал начальник участка тяги М.С.Рысин. — И отступали, и наступали по одним и тем же дорогам. Постоянно таскали на себе огромные тяжести: оружие, инструменты, лом, пилы, продовольствие... Все делали своими руками, даже дрова для паровоза рубили тут же, в лесу… Фашисты, отступая, уничтожали абсолютно все — подвижной состав, мосты, мостики, стрелки, склады, рельсы и т.д. А мы восстанавливали. Доставалось нам в те годы крепко: каким только огнем нас не поливали — и минометы, и артиллерия, и бомбежки, и автоматы. Едва линия фронта отодвигалась, мы сдавали восстановленный участок гражданским машинистам, а сами двигались дальше, вслед за наступавшей Красной Армией. И все начиналось заново. Изувеченные рельсы распиливали, вырезали из них целые куски, соединяли и укладывали, поскольку ждать, пока подвезут целые, просто не было времени. Его так не хватало, что иной раз некогда было паровоз перегнать в голову состава и просто толкали его в хвост…»
В 1943 году в районе Дорогобужа и Ярцево шли очень тяжелые бои. Земля была буквально перепахана снарядами и бомбами. «…Мы восстанавливали мост между пунктами Дурово — Мижино, — вспоминал мастер А.Поздняк. — Местность была болотистой, топкой. Проваливались по пояс, таская на себе рельсы. Пригнешься, бывало, к самой земле, а поднять голову нельзя — кругом рвутся снаряды и бомбы... Но это война, и мы на положении солдат. Поступал приказ «Сделать!» — и задание выполнялось, чего бы это ни стоило…»
Героический труд железнодорожных воинских восстановительных формирований был высоко оценен советским правительством — все, кто работал в их составе, включая большую группу белорусских железнодорожников, получили премии и высокие правительственные награды.
Галина ОЛЕХНОВИЧ, доктор экономических наук, профессор.
P.S. Трудящиеся Беларуси, эвакуированные в советский тыл, внесли весомый вклад в победу над фашизмом. Конечно, по своему материальному объему этот вклад на общем фоне гигантской работы советского тыла был достаточно скромен, но по своему трудовому содержанию, упорной ежедневной борьбе за рост производительности труда на каждом рабочем месте, за круглосуточный, бесперебойный выпуск военной продукции он занял достойное место в общей борьбе советского тыла за непрерывное наращивание военно-экономического потенциала страны и бесперебойное снабжение фронта всем необходимым.